— А, кстати, почему ты не на занятиях? — поинтересовалась Саша, устраивая учебники на одном из двух столов. — Насколько я знаю, они заканчиваются далеко за полдень.

На соседнем столе лежала книга «Лечебное дело для немагийников», открытая на странице с рисунком человека, широко раскинувшего руки. От всякого его органа шла стрелка, заканчивающаяся за границей рисунка круглой впадиной, куда легко могла бы поместиться мелкая монета.

— Пока не выучу, какие амулеты куда прикладывать в случае болезни, меня на занятия не пустят, — соседка тряхнула коробкой, в которой лежали миниатюрные металлические кругляши с непонятными символами. — Наказали за бестолковость…

— Так ты, что ли, двоечница?

Лицо Мары опять вспыхнуло.

— Не даются мне эти закорючки. Сколько не зубрю, только глаза от учебника оторву и уже не могу вспомнить, что обозначает символ «луста», а что «вирика».

Александра взяла из рук Мары коробку. Стоило достать первый кругляш, как непонятные символы на нем сложились в слово «печень».

— Ты это видела? — воскликнула Саша и поднесла кругляш к глазам Мары. — Чудо чудесное! Только что ничего не понимала, а теперь легко читаю!

— Что?! Читаешь?! — соседка чуть не плакала. — Ничего такого чудесного я не вижу. Закорючки и только. И никак мне не разобрать, то ли это «гага», то ли «секи».

— Это фиста. Печень, — проследив за стрелкой, ведущей к правому подреберью нарисованного мужчины, Саша вложила кругляш в нужное углубление. Символы на мини-амулете засветились зеленым.

— Ну вот! Даже ты, видящая все эти закорючки впервые, и то понимаешь, что написано. Я же настоящая бестолочь! Бестолочь! Бестолочь! — Мара билась головой о подушку, и Сашу, как ни стыдно признаться, порадовал ее выбор. Учеба учебой, а биться о стену совсем плохая затея. Можно последние мозги растрясти.

— Ты вовсе не бестолочь. Просто я из рода Читающих письмена. Мне любой язык дается легко. Стоит услышать пару фраз, как я уже могу сносно изъясняться.

— Везет же вам, магам, — Мара вытерла слезы о ту же подушку. — А мне ничего, кроме зубрежки, не остается.

— Я тебе помогу. Вместе всегда учить веселее.

— И я тебе пригожусь, вот увидишь! — глаза соседки уже сияли. А Александра улыбалась, вспоминая детские сказки, которые читала ей бабушка. «Не убивай меня, добрый молодец! Я тебе еще пригожусь!» Мара, по-своему поняв улыбку Алекс, приободрилась. — Кто, как не я, подскажет, с кем стоит водиться, а к кому лучше не подходить. Я хоть и учусь на лечебном-немагическом, всех ваших магов как свои пять пальцев знаю.

— А мы разве не будем вместе ходить на занятия?

— Нет, — Мара вздохнула. — Наш корпус налево, а ваш направо. Только здесь и будем встречаться. Даже обедать-ужинать будем врозь…

Мысль, что немагийники отлучены от «барского стола», покоробила.

— Тогда давай не терять время. Смотри, вот этот символ называется «луста». Таким амулетом лечится голова.

— Нет, мне не запомнить.

— Приглядись, на что похож этот символ? Видишь, он весь такой круглый, словно капуста.

— Ой, и правда похоже. Луста-капуста!

— А еще капусту называют кочаном.

— И голову так зовут!

— Ну вот, один символ уже освоили. Сколько еще осталось?

Мара опять тяжко вздохнула.

— Больше тысячи. Для каждого органа и каждой косточки свой. Глянь, весь учебник в рисунках.

— Значит, осталось всего-ничего освоить. Какие-то жалкие девятьсот девяносто девять.

Соседка в порыве благодарности обняла свою учительницу и тут же вновь покраснела.

— Ты чего?

— Ты даже пахнешь вкусно.

— Мыло леди Дафой. Это моя бабушка. Она уже стала Тенью, поэтому не сможет меня навещать.

— Везет тебе. Бабушка-Тень. А я сирота.

— Уже нет. У тебя появилась сестра. Привет, родная!

— Привет! Будем держаться вместе?

— Будем!

Глава 12. Неудавшийся ужин

Пока перебирали мини-амулеты со всеми этими «сати», «мули» и «агедамусами» (последний символ, звучащий так солидно, обозначал желудок), здание ожило. Послышались возбужденные голоса, смех, топот — будто кто-то убегал, а остальные мчались за ним, нестройное пение мужских голосов, закончившееся хохотом.

— Ой, божечки! Чуть ужин не прозевали! — соскочила со стула Мара. Резво захлопнула учебник, сгребла металлические кругляши в коробку, вырвала последний из пальцев Саши, нисколько не смущаясь, что та не закончила речь о важности чистки полости рта и зубов до завтрака — сказывалось влияние родителей-врачей. Александра и не думала, что так много запомнила, хотя папа с мамой дома появлялись от силы раз в году, а потом вновь уезжали то в Африку, то в Южную Америку, то еще в какие-то дальние края. Вот и пригодились ненавязчивые наставления. Конечно, если бы не природное любопытство, заставившее сунуть нос в их институтские учебники, многого за месячный отпуск родителей в голове не отложилось бы, но Александра с детства предпочитала завороженно листать атлас по анатомии, а не прекрасно иллюстрированный сборник сказок. В пору созревания, когда появилась нужда разобраться с собственным телом, а заодно узнать, как там все устроено у мальчишек, она читала медицинские книги по ночам, стесняясь выказывать вспыхнувший интерес к гендерным различиям. Бабушка не осудила бы, но тут же выложила бы деду, а его взгляд поверх очков и кривую улыбку, венчающую слова «созрела девка», Сашка не перенесла бы. Дед — директор завода металлоконструкций, выражения не выбирал. Приходилось краснеть перед подружками, когда они слышали, как Антон Петрович кроет начальника цеха по телефону.

Александра тряхнула головой. Совсем не вовремя она окунулась в воспоминания. Саша запретила себе думать, что произошло с родными после ее исчезновения. Она лишь спустя год отправила им весточку через одного из спасенных ею «рабов». Тот подбросил записку под дверь.

«Жива, здорова, путешествую».

Пусть лучше ругают на все лады свою непутевую Сашку, чем думают, что она погибла.

— Ну, ты идешь? — Мара притоптывала от нетерпения. Она переодеваться не стала, хотя юбка была сильно измята, а на вязаной кофте застряло перо от подушки, в которую хозяйка рыдала, называя себя бестолочью.

Мысли о родителях, навалившиеся как-то враз, отодвинули проблему «что надеть» на второй план. «А не все ли равно?» — махнула рукой Саша и, собрав волосы в тугой узел, облачилась в выданную «мантийку». К черту напутствие Тени карлицы. Алекс Дафой вовсе не нужно, чтобы ее приняли в круг избранных, заметив дорогие наряды, и она против того, чтобы ее имя упоминали вне стен университета. У кого есть уши, тот услышит о внезапно объявившемся бастарде Краста и совсем некстати заинтересуется им. Чем меньше общения, тем меньше разговоров. Кто-кто, а танцовщица Шаша хорошо знает, как прислушивается песчаный король ко всем новостям, идущим из ненавистного Агрида — более богатого и успешного, а потому особенно желанного для завоевания государства.

Оглянувшись на дверь, чтобы запомнить, как та выглядит и найти после ужина, Александра заметила прикрепленный к ее поверхности листок с расписанием занятий студентки Дафой. Сорвала его и, сложив в несколько раз, сунула в боковой карман, обнаружившийся в мантии.

Саша поймала на себе заинтересованные взгляды студентов, выходящих из соседних комнат. Вопреки ожиданиям, Мара не стала представлять новую подругу, шествовала мимо шепчущихся девушек и криво усмехающихся парней с таким видом, будто находилась со всем миром в ссоре. Высоко вздернутый подбородок и непроницаемое выражение лица.

— Тебе не надо с ними знакомиться, — произнесла она, слегка повернув голову. — Вы нигде, кроме этого коридора, не столкнетесь. Ни на занятиях, ни в обеденной зале, ни на пирушках…

— Бывают и такие увеселения? — а она-то радовалась, что рядом нет кабаков. Оказывается, и здесь студенты неплохо проводят время. Не одной учебой живы.

— Бывают. У магов они называются балами.

Саша еще раз оглянулась на свою дверь — точную копию тех, мимо которых они шли.