— Мы вот так просто пойдем и найдем строн? — в голосе Александры сквозило неверие. — Его искали тысячу лет…

— Никто из них не был потомком рода Вейховен, — успокоил ее Ханнор, занося ногу для перехода. Оглянувшись, он по-мальчишески подмигнул Саше. — Как же вовремя с тебя сняли амулет Меняющих лики. Ты бы просто не выдержала тяжести двух стронов.

— Я сильная, — Саша сжала руки в кулаки. — Я все выдержу.

Портал полоснул по глазам лучами светила. Там, куда переходили трое, Тарилла еще не думала уступать место Лурусу.

Глава 43. Лебедь и лев

— Я здесь могла родиться, — с придыханием произнесла Саша, осматривая раскинувшуюся перед ними деревушку. Выкрашенные в пастельные тона домики тонули в изумрудной зелени. Широкая река, делившая селение надвое, текла неспешно, и также неспешно огибала холм, поросший вековыми соснами. На самом его верху, будто корона на голове великана, виднелась зубчатая крепостная стена, к которой вела дорога, выложенная белым камнем.

— И здесь ты могла умереть, — напомнил о давней трагедии Изегер. — Что? — спросил он у Юлии, кинувшей на него укоризненный взгляд.

— Нам туда? — Сашу тянуло к древней крепости. Она еще не услышала ответа, но уже побежала вперед и остановилась только тогда, когда из-за разлапистых елей показалась каменная кладка.

То, что издали виделось ажурными башенками и бойницами, на самом деле оказалось полуразрушенным остовом замка. Нет, вовсе не корона покоилась на голове великана — груда камней, обглоданных ветрами и дождями.

Александра не сдержала слез. Она плакала как разобиженное на весь свет дитя, которое обманули взрослые — поманили конфетой, на деле оказавшейся пустым фантиком.

Догнавшая Сашу Юлька крепко обняла за плечи.

— Прошло более тысячи лет, — тихо произнесла она. — Мало какие заброшенные строения вынесут груз времени.

— Здесь больше никто не жил?

— Нет, — Изегер встал рядом. Он не видел родовое гнездо Вейховенов, когда оно могло поразить воображение, но даже сейчас в огромных валунах, служивших основой крепостной стены, чувствовалось былое величие. — Кто захочет спать, пить, есть в замке, где были загублены сотни душ?

— Зачем я здесь? — спросила Саша у ветра, что трепал ее волосы. — Разве можно найти песчинку в развалинах?

— Ты права, — Изегер был удручен. Он очень надеялся, что стоит привести Александру, и спрятанный Вейховеном строн отыщется самым невероятным образом.

Лорд Ханнор сам прошел через веру, периодически сменяющуюся неверием, когда в течение семидесяти лет ждал возвращения утерянного где-то на Земле родового амулета. И ведь дождался! Строн Рвущих пространство не только вернулся, но и привел с собой Джулию.

Изегер с нежностью посмотрел на жену, обнимающую Александру. Ветер путал их волосы, переплетал темные пряди со светлыми. Такие разные и такие похожие. Так хочется, чтобы они были счастливы.

А тут…

Пусть бы сама крепость придала Саше силы. Протянула ниточку между теми, кто ушел навсегда, и маленькой девочкой, готовящейся противостоять двум королям.

Но не случилось. Слишком велико оказалось разочарование.

— Если бы строн был спрятан в замке, Элькассар его обязательно нашел бы, — Саша раздосадовано отвернулась, будто сама крепость была виновата в том, что не дождалась последнюю хозяйку. — Здесь все разнесли по камешку.

— Разве это он разрушил замок? — Юля свела брови. — Не время?

— Нет, не время, — Изегер вдохнул полной грудью. Недавно прошедший дождь сделал запах хвои особенно острым. — А довершили крестьяне из ближайших деревень. Дорога из камня, бывшего когда-то частью замка Белый лебедь, тянется аж до самой границы с Эльфийским княжеством.

— Он так назывался? Белый лебедь?

— Сандр Вейховен построил его для любимой жены. Она была из рода Ходящих по воде.

— Слушай, — Юлька пихнула Сашу локтем, — может, ты тоже, как земной бог, сумеешь ступать по воде?

Ей хотелось отвлечь подругу.

— Нет, — Саша, в последний раз оглядев развалины, повернулась к ним спиной, — в Источнике я камнем пошла на дно.

— Источник? — Джулия требовательно посмотрела на мужа. — Какой такой Источник? Он в академии?

— Тебе, дорогая, Источник не нужен. Ты и без него прекрасно рвешь пространство.

На счастье Изегера внизу, в деревне, послышался печальный звон колокола.

— Призыв к вечерней молитве, — лорд трижды поцеловал собранные в горсть пальцы и приложил ладонь ко лбу. — Я слышал, этот храм ровесник замка.

И опять путников постигло разочарование. Святое строение было деревянным и каким-то несуразным: один его бок выперло, точно живот у беременной женщины.

Вышедший навстречу служитель поклонился и жестом пригласил войти внутрь.

Саша невольно сделала шаг назад. Она не могла отделаться от мысли, что стоит им переступить порог, и они уже никогда не выберутся, станут частью храма, поедающего людей: крестьяне, оглядываясь на незнакомцев, по одному исчезали в его черном чреве.

Седовласый служитель, заметив страх в глазах гостьи, мягко улыбнулся.

— Если вы пришли помолиться Пресветлой паре, то боюсь вас огорчить: в храме вы не найдете ее изображения.

— Мы не… — замялась Саша. Она не знала, как закончить, чтобы не обидеть старика. Тот понял, а потому поспешил заполнить затянувшуюся паузу:

— Но вы никогда не простите себе, что были в наших краях и не увидели фреску, которой более тысячи лет.

— Я же говорил! — Изегер без раздумий шагнул в темноту, и его спутницам пришлось подчиниться.

Александра застыла с открытым ртом: всю «беременную» часть строения занимала композиция, вырезанная из единого куска дерева — древнего, местами треснувшего и потемневшего, но по-прежнему могучего. В том месте, где в храмах обычно стоят огромные скульптуры Шаагиля и Афарики, застыла совсем иная пара: лебедь прижимался ко льву, широко распахнув крылья. И не было понятно, то ли он искал у хищника помощи, то ли сам его защищал.

- Эта фигура наполнена магией любви, — служитель храма любовался ею вместе с гостями. Притихшие крестьяне расступились, позволяя пришлым подойти ближе. В этой глуши им нечасто доводилось видеть магов.

— Жители нашей деревни верят, стоит женщине дотронуться до лебедя, а мужчине погладить льва, и их мечты обязательно исполнятся.

Саша робко протянула руку к лебедю. У нее есть мечта, но так глупо верить деревенским байкам!

— Не будем вам мешать, — священник поклонился и перешел в другую часть храма, к кафедре. Крестьяне поспешили за ним. Рассевшись по скамейкам, они открыли небольшие книжицы и принялись нараспев повторять слова молитвы.

— У нас и так с тобой любовь, — Ханнор притянул к себе жену, — незачем в труху стирать лебединые крылья.

— А вдруг я загадала что-то другое? — Джулия крутанулась в тесном захвате, но Изегер удержал, не дал ей вырваться на свободу.

— Я исполню любое твое желание.

— Пустишь в академию? — она сделала хитрые глаза.

— Угу. Только после рождения первенца.

Юлия фыркнула, а Изегер незаметно для нее погладил лапу льва.

Александра сосредоточенно рассматривала старинную скульптуру, будто вросшую в мертвое дерево. В ней, отполированной руками тысячи людей, она искала не исполнения желаний, а утешения. Так старики, скучающие по былому, листают альбом с выцветшими фотографиями, гладят лица ушедших, улыбаются себе молодым.

Палец скользил по изогнутой шее лебедя, обрисовывал повернутую в профиль голову птицы, сомкнутые челюсти льва.

— Ой! — испугавшись, Саша отдернула руку.

— Что? — Юля обернулась через плечо.

— Нет, показалось…

— Изеге-е-ер, ты видишь это? Лебедь повернул голову. Теперь он смотрит прямо на нас. Бли-и-ин. Это же просто жуть… — Джулия подобно деревянной птице вжалась в своего «льва».